Вчера разговаривал с одногруппником по университету. Мы с ним давно не виделись, и после обязательного обсуждения коронавируса, разговор плавно перешел на работу. Как выяснилось, собеседник ужасно комплексует, что с лесом работа у него никак не связана, хотя, как и я, учился на инженера лесного хозяйства. Он владелец довольно крупной типографии, и успехом своего бизнеса обязан тому, что не только вовремя подсуетился в период раздачи ваучеров и приватизации, но и серьезному увлечению дизайном. Сам вникает в каждую техническую мелочь, объезжает клиентов с подарками на Новый год, с любовью печатает каждый каталог для модного магазина. Вот только комплексы замучили, что работает совсем не по специальности, не в лесу. Доказать, что его бизнес не просто связан с лесом, а связан самым тесным образом, большого труда не составило. Каждый месяц типография печатает даже не одну тысячу каталогов, а гораздо больше. И первоклашке известно, что бумагу делают из древесины, а древесину заготавливают в лесу. Если в среднем на 15 каталогов нужно одно дерево, получается, что ежемесячно под нужды его типографии срубается более 200-300 деревьев!

Связь с лесом присутствует в торговле практически везде. Речь не только про буклеты, листовки и каталоги, но и про бумажные пакеты на кассах, этикетки на продукции, бумажные инструкции, картонную упаковку и многое другое. Представьте, сколько деревьев срубается на эти нужды. А как они именно срубаются: всплошную или выборочно, с сохранением ценных участков леса? Разница для леса есть, и большая! При этом часто ли мы видим маркировку, подтверждающую, что для производства используется вторичное сырье или что древесина заготовлена в ответственно управляемых лесах? Интересно, что в России во многих случаях бумага и древесина сертифицированы по международно признанным схемам лесной сертификации и соответствуют самым строгим стандартам. В качестве примеров можно привести как минимум одного крупного производителя бюджетной мебели и не менее известного реализатора материалов для дачного и садового строительства:  практически вся мебель, стройматериалы, обои, бумага и прочее сертифицированы, но, к сожалению, на них нет экологической маркировки, как и нет целенаправленного позиционирования этой продукции на рынке как экологичной. Возможно, маркетологи считают, что российский потребитель ориентируется только на цену, а остальные факторы его не интересуют. В этом маркетологи, возможно, ошибаются.

Получается, что организации, напрямую не связанные с заготовкой и переработкой древесины, чаще всего даже не задумываются, что их бизнес не просто связан с лесом, а напрямую влияет на него. Наиболее яркий пример – предприятия нефтегазового  сектора и другие предприятия по добыче полезных ископаемых, линейщики. По данным WWF, основными причинами сокращения площади старовозрастных, нетронутых человеком и наиболее важных для сохранения климатического равновесия  лесов стали: вырубка, строительство лесных дорог, антропогенные пожары; а также разведка, добыча и транспортировка полезных ископаемых, создание связанной с этим инфраструктуры. На первый взгляд кажется, что ущерб лесам от добычи полезных ископаемых в большинстве случаев очень мал. Необходимые для строительства нефтегазовой вышки или карьера площади вырубки - небольшие, даже с учетом подъездных путей. Это верно. Но дороги, газо- и нефтепроводы остаются в тайге навсегда, становясь фактором, фрагментирующим природные леса. Фрагментация опасна тем, что вдоль газопроводов и по новым дорогам глубже в тайгу проникают охотники и браконьеры, приносящие с собой огонь, что нередко приводит к тому, что тайга начинает массово гореть в труднодоступных районах. А канадские ученые доказали, что из-за смены растительности вдоль ЛЭП и геологических профилей в тайгу активно заходит лось, привлекая за собой волка и непосредственно влияя на сокращение численности карибу. Олени хорошо убегают от хищников по буреломной тайге, а на прямых, как стрела, просеках соперничать с волками им намного труднее.

Нельзя сказать, что добывающий бизнес совсем равнодушен к лесной теме.  Более того, к неравнодушию его принуждает власть – недавно принят закон о компенсационном лесовосстановлении, требующий от добывающих компаний возмещать утраченные из-за их хозяйственной деятельности лесные площади. К сожалению, в реальности этот закон поощряет скорее имитационное лесовосстановление. Хотя лес и сажают, но велик риск, что сосны и ели погибнут либо в первый год из-за нарушения технологии посадки, либо позже из-за зарастания травой и кустарником. А вместо них поднимется ольха, ива, береза и осина (породы, которые успешно растут повсеместно без всяких капиталовложений и ценных указаний). То есть, формально лес вырастет, а какое у него качество, получается, дело десятое.

Какой реальный вклад нелесной бизнес может внести в сохранение и восстановление лесов? Да, можно посадить лес, но посадки без уходов бессмысленны. Следовательно, можно помочь лес вырастить. Одним из ярких примеров партнерства бизнеса с ответственными арендаторами лесов является проект бренда «I am water.», в рамках которого средства от продаж отчисляются на качественное лесовосстановление: посадку деревьев и уход за молодым лесным подростом. Для реализации проекта экспертами выбраны участки в Тихвинском лесничестве Ленинградской области, которые также будут использоваться в качестве площадок для проведения обучения и обмена опытом. В рамках проекта планируется создание онлайн-ресурса для мониторинга участков, где осуществляются посадки и уходы. Восстановленные и ухоженные леса дадут не только древесину и бумагу, но будут также улавливать углекислый газ, сдерживая климатические изменения, станут добрым домом для зверей и птиц – это нужно для всего общества и для всей планеты.

А если бизнес хочет защититься от риска использования незаконной древесины или древесины из особо ценных лесов, то необходимо закупать продукцию, сертифицированную в соответствии с требованиями международных схем добровольной лесной сертификации.

До сих пор считаете, что ваш бизнес не связан с лесом? Тогда мы идем к вам!