Нормотворчество по жизни: заменят ли инструкции регулятора законодательные акты?
![Нормотворчество по жизни: заменят ли инструкции регулятора законодательные акты?](https://blogs.forbes.ru/wp-content/uploads/2021/10/gettyimages-963121676-2560.jpg)
Динамично растущий сегмент российского страхования жизни как ничто другое на финансовом рынке испытывает сегодня перманентное давление со стороны регулятора, стремящегося максимально защитить права россиянина, часто в ущерб самим интересам этого гражданина.
За последние три года отечественный страховой рынок стал, наверное, одним из рекордсменов в Европе по числу основополагающих регуляторных новаций, кардинально меняющих правила игры в сегменте страхования жизни. Среди неполного списка последних документов можно назвать Федеральный закон «О потребительском кредите (займе)», ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», указания Банка России № 5055-У, № 3793-У, № 5192-У и ряд других.
В дополнение к указанным инструкциям и законодательным актам страховщики должны проводить тестирование финансовой грамотности страхователей-физических лиц. Предлагается ввести запрет на заключение договоров страхования жизни с участием страхователя в доходе страховщика с лицами, не обладающими соответствующей квалификацией. Иными словами, если ты не являешься квалифицированным по стандартам ЦБ инвестором, то не имеешь права купить полис ИСЖ. А это нарушает требование п. 1 ст. 927 ГК РФ о публичности договора личного страхования.
Думаю, что выражу общее мнение юристов, работающих в страховом секторе, если скажу, что сегодня, к сожалению, прослеживается тревожная тенденция подмены законотворческого процесса с участием парламента регуляторной деятельностью, осуществляемой одним контролирующим органом. Причем регулятор, апеллируя к идеям защиты прав граждан, совмещает нормотворческие, исполнительные и надзорные функции. Права граждан, конечно, должны защищаться, однако такая защита не может строиться на шатких правовых конструкциях и вмешательстве государства в гражданско-правовые отношения.
Есть еще и методологический нюанс: регуляторные новеллы часто вводят в оборот новые термины, которые не соотносятся с используемыми гражданско-правовыми нормами и деловой практикой. Так, в среде законодателей и представителей регулятора прижился подход к страхованию жизни как к разновидности финансовых услуг, тогда как страхование в классическом понимании услугой не является. Попытки регламентировать отдельные действительно важные вопросы, например защиту прав страхователей-физических лиц, регуляторными методами без изменения Гражданского кодекса или создания специального законодательства приводят к появлению таких терминов, как, в частности, «получатели страховых услуг». Он включает в себя всех страхователей без разбора, даже юридических лиц.
Широко обсуждается в отраслевом сообществе идея универсализации подходов к регулированию различных секторов финансового рынка, при этом почему-то никто не говорит о получателях банковских услуг и не вводит указаниями регулятора обязательные требования к содержанию договора банковского счета или кредитного договора для клиентов-юридических лиц. А в страховании подобный подход применим: регулятор считает целесообразным напрямую регламентировать разделы договоров страхования. Другими примерами изобретенного регулятором термина являются словосочетания «страховой продукт с инвестиционной составляющей», «страхование жизни с инвестиционной компонентой». Они не проводят различия между отдельными видами страхования жизни.
Действительно, апофеозом регуляторных новаций в сегменте страхования жизни стал проект изменений в Указание № 5055-У. В нем содержится ряд требований регулятора (страховые и выкупные суммы, существенные обстоятельства, влияющие на степень риска и т. п.), которые могут устанавливаться только законом, а не подзаконными актами регулятора.
Как заявляли в СМИ представители страховой индустрии, введение новых требований регулятора потребует изменения практически 100% продуктовой линейки договоров по страхованию жизни и связанных с этим сегментом рынка процессов, модернизации IT-обеспечения. Продающим полисы банкам-партнерам понадобится менять процедуры, маркетинговые решения, проводить обучение персонала и переговоры со страховщиками о корректировке комиссионных вознаграждений и т. д. Иными словами, новации регулятора под флагом защиты потребителя, не закрепленные на законодательном уровне, ставят успешно развивающийся рынок страхования жизни в известное положение.
Вопрос стоит шире: не столько возникает излишняя нагрузка на страховщиков жизни, которая и так сегодня присутствует, сколько появляется новый виток регуляторного вмешательства в гражданско-правовые отношения. Позитивный аспект сложившейся сейчас на рынке ситуации состоит в том, что по поводу новелл все же идет диалог регулятора с представителями рынка. Однако чиновники не считают опасения страховщиков существенными. По мнению ЦБ, поскольку Банк России вправе определять в своих нормативных актах минимальные (стандартные) требования к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования — а выполнение установленных минимальных (стандартных) требований может быть обеспечено страховщиками за счет отражения соответствующих положений в договоре страхования, — никакого противоречия с Гражданским кодексом не усматривается. Однако ни один закон не дает ЦБ РФ права устанавливать обязательные условия договоров страхования — а именно это мы видим в проекте изменений в Указание №5055-У.
Кроме того, проект изменений в Указание вступает в противоречие с законопроектом об уточнении условий заключения отдельных видов договоров страхования. Этот законопроект распространяет требования о тестировании финансовой грамотности на потенциальных страхователях по отдельным видам договоров страхования жизни с участием страхователя в инвестиционном доходе страховщика. Очевидно, что в случае принятия этого законопроекта ЦБ будет должен привести свои нормативные акты в соответствие с новыми требованиями или выпустить новые указания для реализаций положений законопроекта. Несомненно, это не добавляет определенности и стабильности регулирования этого важного сегмента страхового рынка.
По мнению участников рынка, компромисс в текущей патовой ситуации может быть основан прежде всего на общем понимании фундаментального различия между страхованием жизни в том виде, в котором оно существует в российском правовом поле, и другими финансовыми инструментами. Различие это заключается в том, кто является собственником денежных средств, кто несет неблагоприятные последствия, кто подвержен инвестиционному риску. Понятно, что в рамках российского страхового законодательства инвестиционный риск всегда несет страховщик как собственник денежных средств.
Летом к регуляторным новациям на рынке страхования жизни подключился и Минфин: ведомство начало разработку концепции изменения в регулировании страхования жизни, в том числе идеи введения unit-linked, или «долевого страхования жизни» — это еще один термин, нигде не закрепленный в законодательстве, — и отделения этого вида от других видов страхования жизни. Очевидно, что подобные новеллы должны в первую очередь приниматься в виде законодательных, а не подзаконных актов, поскольку потребуют внесения изменений и в Гражданский кодекс, и в Закон «Об организации страхового дела в Российской Федерации», что, в свою очередь, потребует внесения новых изменений в соответствующие указания ЦБ РФ.
Ситуация с недобросовестными продажами полисов инвестиционного страхования жизни (ИСЖ) и накопительного страхования жизни (НСЖ) — так называемый «мисселинг», — требует вмешательства для защиты прав граждан. Правда, по данным самого регулятора, число жалоб на страховщиков жизни за 6 месяцев 2021 года составляет по всей России всего 1073 случая, или 0,1% от текущего портфеля страховщиков.
В деле защиты прав граждан, помимо законодательных — а не подзаконно-регуляторных — инициатив, основной фокус внимания властей должен быть направлен на предотвращение искажения самой сути страхования жизни, на установление правил и процедур заключения таких договоров страхования. То есть надо прежде всего регулировать каналы и практики продаж, а не условия договоров страхования.
Этот материал опубликован на платформе бизнес-сообщества Forbes Экспертиза
За последние три года отечественный страховой рынок стал, наверное, одним из рекордсменов в Европе по числу основополагающих регуляторных новаций, кардинально меняющих правила игры в сегменте страхования жизни. Среди неполного списка последних документов можно назвать Федеральный закон «О потребительском кредите (займе)», ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», указания Банка России № 5055-У, № 3793-У, № 5192-У и ряд других.
В дополнение к указанным инструкциям и законодательным актам страховщики должны проводить тестирование финансовой грамотности страхователей-физических лиц. Предлагается ввести запрет на заключение договоров страхования жизни с участием страхователя в доходе страховщика с лицами, не обладающими соответствующей квалификацией. Иными словами, если ты не являешься квалифицированным по стандартам ЦБ инвестором, то не имеешь права купить полис ИСЖ. А это нарушает требование п. 1 ст. 927 ГК РФ о публичности договора личного страхования.
Думаю, что выражу общее мнение юристов, работающих в страховом секторе, если скажу, что сегодня, к сожалению, прослеживается тревожная тенденция подмены законотворческого процесса с участием парламента регуляторной деятельностью, осуществляемой одним контролирующим органом. Причем регулятор, апеллируя к идеям защиты прав граждан, совмещает нормотворческие, исполнительные и надзорные функции. Права граждан, конечно, должны защищаться, однако такая защита не может строиться на шатких правовых конструкциях и вмешательстве государства в гражданско-правовые отношения.
Есть еще и методологический нюанс: регуляторные новеллы часто вводят в оборот новые термины, которые не соотносятся с используемыми гражданско-правовыми нормами и деловой практикой. Так, в среде законодателей и представителей регулятора прижился подход к страхованию жизни как к разновидности финансовых услуг, тогда как страхование в классическом понимании услугой не является. Попытки регламентировать отдельные действительно важные вопросы, например защиту прав страхователей-физических лиц, регуляторными методами без изменения Гражданского кодекса или создания специального законодательства приводят к появлению таких терминов, как, в частности, «получатели страховых услуг». Он включает в себя всех страхователей без разбора, даже юридических лиц.
Широко обсуждается в отраслевом сообществе идея универсализации подходов к регулированию различных секторов финансового рынка, при этом почему-то никто не говорит о получателях банковских услуг и не вводит указаниями регулятора обязательные требования к содержанию договора банковского счета или кредитного договора для клиентов-юридических лиц. А в страховании подобный подход применим: регулятор считает целесообразным напрямую регламентировать разделы договоров страхования. Другими примерами изобретенного регулятором термина являются словосочетания «страховой продукт с инвестиционной составляющей», «страхование жизни с инвестиционной компонентой». Они не проводят различия между отдельными видами страхования жизни.
Действительно, апофеозом регуляторных новаций в сегменте страхования жизни стал проект изменений в Указание № 5055-У. В нем содержится ряд требований регулятора (страховые и выкупные суммы, существенные обстоятельства, влияющие на степень риска и т. п.), которые могут устанавливаться только законом, а не подзаконными актами регулятора.
Как заявляли в СМИ представители страховой индустрии, введение новых требований регулятора потребует изменения практически 100% продуктовой линейки договоров по страхованию жизни и связанных с этим сегментом рынка процессов, модернизации IT-обеспечения. Продающим полисы банкам-партнерам понадобится менять процедуры, маркетинговые решения, проводить обучение персонала и переговоры со страховщиками о корректировке комиссионных вознаграждений и т. д. Иными словами, новации регулятора под флагом защиты потребителя, не закрепленные на законодательном уровне, ставят успешно развивающийся рынок страхования жизни в известное положение.
Вопрос стоит шире: не столько возникает излишняя нагрузка на страховщиков жизни, которая и так сегодня присутствует, сколько появляется новый виток регуляторного вмешательства в гражданско-правовые отношения. Позитивный аспект сложившейся сейчас на рынке ситуации состоит в том, что по поводу новелл все же идет диалог регулятора с представителями рынка. Однако чиновники не считают опасения страховщиков существенными. По мнению ЦБ, поскольку Банк России вправе определять в своих нормативных актах минимальные (стандартные) требования к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования — а выполнение установленных минимальных (стандартных) требований может быть обеспечено страховщиками за счет отражения соответствующих положений в договоре страхования, — никакого противоречия с Гражданским кодексом не усматривается. Однако ни один закон не дает ЦБ РФ права устанавливать обязательные условия договоров страхования — а именно это мы видим в проекте изменений в Указание №5055-У.
Кроме того, проект изменений в Указание вступает в противоречие с законопроектом об уточнении условий заключения отдельных видов договоров страхования. Этот законопроект распространяет требования о тестировании финансовой грамотности на потенциальных страхователях по отдельным видам договоров страхования жизни с участием страхователя в инвестиционном доходе страховщика. Очевидно, что в случае принятия этого законопроекта ЦБ будет должен привести свои нормативные акты в соответствие с новыми требованиями или выпустить новые указания для реализаций положений законопроекта. Несомненно, это не добавляет определенности и стабильности регулирования этого важного сегмента страхового рынка.
По мнению участников рынка, компромисс в текущей патовой ситуации может быть основан прежде всего на общем понимании фундаментального различия между страхованием жизни в том виде, в котором оно существует в российском правовом поле, и другими финансовыми инструментами. Различие это заключается в том, кто является собственником денежных средств, кто несет неблагоприятные последствия, кто подвержен инвестиционному риску. Понятно, что в рамках российского страхового законодательства инвестиционный риск всегда несет страховщик как собственник денежных средств.
Летом к регуляторным новациям на рынке страхования жизни подключился и Минфин: ведомство начало разработку концепции изменения в регулировании страхования жизни, в том числе идеи введения unit-linked, или «долевого страхования жизни» — это еще один термин, нигде не закрепленный в законодательстве, — и отделения этого вида от других видов страхования жизни. Очевидно, что подобные новеллы должны в первую очередь приниматься в виде законодательных, а не подзаконных актов, поскольку потребуют внесения изменений и в Гражданский кодекс, и в Закон «Об организации страхового дела в Российской Федерации», что, в свою очередь, потребует внесения новых изменений в соответствующие указания ЦБ РФ.
Ситуация с недобросовестными продажами полисов инвестиционного страхования жизни (ИСЖ) и накопительного страхования жизни (НСЖ) — так называемый «мисселинг», — требует вмешательства для защиты прав граждан. Правда, по данным самого регулятора, число жалоб на страховщиков жизни за 6 месяцев 2021 года составляет по всей России всего 1073 случая, или 0,1% от текущего портфеля страховщиков.
В деле защиты прав граждан, помимо законодательных — а не подзаконно-регуляторных — инициатив, основной фокус внимания властей должен быть направлен на предотвращение искажения самой сути страхования жизни, на установление правил и процедур заключения таких договоров страхования. То есть надо прежде всего регулировать каналы и практики продаж, а не условия договоров страхования.