Нормотворчество по жизни: заменят ли инструкции регулятора законодательные акты?
Динамично растущий сегмент российского страхования жизни как ничто другое на финансовом рынке испытывает сегодня перманентное давление со стороны регулятора, стремящегося максимально защитить права россиянина, часто в ущерб самим интересам этого гражданина.
За последние три года отечественный страховой рынок стал, наверное, одним из рекордсменов в Европе по числу основополагающих регуляторных новаций, кардинально меняющих правила игры в сегменте страхования жизни. Среди неполного списка последних документов можно назвать Федеральный закон «О потребительском кредите (займе)», ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», указания Банка России № 5055-У, № 3793-У, № 5192-У и ряд других.
В дополнение к указанным инструкциям и законодательным актам страховщики должны проводить тестирование финансовой грамотности страхователей-физических лиц. Предлагается ввести запрет на заключение договоров страхования жизни с участием страхователя в доходе страховщика с лицами, не обладающими соответствующей квалификацией. Иными словами, если ты не являешься квалифицированным по стандартам ЦБ инвестором, то не имеешь права купить полис ИСЖ. А это нарушает требование п. 1 ст. 927 ГК РФ о публичности договора личного страхования.
Думаю, что выражу общее мнение юристов, работающих в страховом секторе, если скажу, что сегодня, к сожалению, прослеживается тревожная тенденция подмены законотворческого процесса с участием парламента регуляторной деятельностью, осуществляемой одним контролирующим органом. Причем регулятор, апеллируя к идеям защиты прав граждан, совмещает нормотворческие, исполнительные и надзорные функции. Права граждан, конечно, должны защищаться, однако такая защита не может строиться на шатких правовых конструкциях и вмешательстве государства в гражданско-правовые отношения.
Есть еще и методологический нюанс: регуляторные новеллы часто вводят в оборот новые термины, которые не соотносятся с используемыми гражданско-правовыми нормами и деловой практикой. Так, в среде законодателей и представителей регулятора прижился подход к страхованию жизни как к разновидности финансовых услуг, тогда как страхование в классическом понимании услугой не является. Попытки регламентировать отдельные действительно важные вопросы, например защиту прав страхователей-физических лиц, регуляторными методами без изменения Гражданского кодекса или создания специального законодательства приводят к появлению таких терминов, как, в частности, «получатели страховых услуг». Он включает в себя всех страхователей без разбора, даже юридических лиц.
Широко обсуждается в отраслевом сообществе идея универсализации подходов к регулированию различных секторов финансового рынка, при этом почему-то никто не говорит о получателях банковских услуг и не вводит указаниями регулятора обязательные требования к содержанию договора банковского счета или кредитного договора для клиентов-юридических лиц. А в страховании подобный подход применим: регулятор считает целесообразным напрямую регламентировать разделы договоров страхования. Другими примерами изобретенного регулятором термина являются словосочетания «страховой продукт с инвестиционной составляющей», «страхование жизни с инвестиционной компонентой». Они не проводят различия между отдельными видами страхования жизни.
Действительно, апофеозом регуляторных новаций в сегменте страхования жизни стал проект изменений в Указание № 5055-У. В нем содержится ряд требований регулятора (страховые и выкупные суммы, существенные обстоятельства, влияющие на степень риска и т. п.), которые могут устанавливаться только законом, а не подзаконными актами регулятора.
Как заявляли в СМИ представители страховой индустрии, введение новых требований регулятора потребует изменения практически 100% продуктовой линейки договоров по страхованию жизни и связанных с этим сегментом рынка процессов, модернизации IT-обеспечения. Продающим полисы банкам-партнерам понадобится менять процедуры, маркетинговые решения, проводить обучение персонала и переговоры со страховщиками о корректировке комиссионных вознаграждений и т. д. Иными словами, новации регулятора под флагом защиты потребителя, не закрепленные на законодательном уровне, ставят успешно развивающийся рынок страхования жизни в известное положение.
Вопрос стоит шире: не столько возникает излишняя нагрузка на страховщиков жизни, которая и так сегодня присутствует, сколько появляется новый виток регуляторного вмешательства в гражданско-правовые отношения. Позитивный аспект сложившейся сейчас на рынке ситуации состоит в том, что по поводу новелл все же идет диалог регулятора с представителями рынка. Однако чиновники не считают опасения страховщиков существенными. По мнению ЦБ, поскольку Банк России вправе определять в своих нормативных актах минимальные (стандартные) требования к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования — а выполнение установленных минимальных (стандартных) требований может быть обеспечено страховщиками за счет отражения соответствующих положений в договоре страхования, — никакого противоречия с Гражданским кодексом не усматривается. Однако ни один закон не дает ЦБ РФ права устанавливать обязательные условия договоров страхования — а именно это мы видим в проекте изменений в Указание №5055-У.
Кроме того, проект изменений в Указание вступает в противоречие с законопроектом об уточнении условий заключения отдельных видов договоров страхования. Этот законопроект распространяет требования о тестировании финансовой грамотности на потенциальных страхователях по отдельным видам договоров страхования жизни с участием страхователя в инвестиционном доходе страховщика. Очевидно, что в случае принятия этого законопроекта ЦБ будет должен привести свои нормативные акты в соответствие с новыми требованиями или выпустить новые указания для реализаций положений законопроекта. Несомненно, это не добавляет определенности и стабильности регулирования этого важного сегмента страхового рынка.
По мнению участников рынка, компромисс в текущей патовой ситуации может быть основан прежде всего на общем понимании фундаментального различия между страхованием жизни в том виде, в котором оно существует в российском правовом поле, и другими финансовыми инструментами. Различие это заключается в том, кто является собственником денежных средств, кто несет неблагоприятные последствия, кто подвержен инвестиционному риску. Понятно, что в рамках российского страхового законодательства инвестиционный риск всегда несет страховщик как собственник денежных средств.
Летом к регуляторным новациям на рынке страхования жизни подключился и Минфин: ведомство начало разработку концепции изменения в регулировании страхования жизни, в том числе идеи введения unit-linked, или «долевого страхования жизни» — это еще один термин, нигде не закрепленный в законодательстве, — и отделения этого вида от других видов страхования жизни. Очевидно, что подобные новеллы должны в первую очередь приниматься в виде законодательных, а не подзаконных актов, поскольку потребуют внесения изменений и в Гражданский кодекс, и в Закон «Об организации страхового дела в Российской Федерации», что, в свою очередь, потребует внесения новых изменений в соответствующие указания ЦБ РФ.
Ситуация с недобросовестными продажами полисов инвестиционного страхования жизни (ИСЖ) и накопительного страхования жизни (НСЖ) — так называемый «мисселинг», — требует вмешательства для защиты прав граждан. Правда, по данным самого регулятора, число жалоб на страховщиков жизни за 6 месяцев 2021 года составляет по всей России всего 1073 случая, или 0,1% от текущего портфеля страховщиков.
В деле защиты прав граждан, помимо законодательных — а не подзаконно-регуляторных — инициатив, основной фокус внимания властей должен быть направлен на предотвращение искажения самой сути страхования жизни, на установление правил и процедур заключения таких договоров страхования. То есть надо прежде всего регулировать каналы и практики продаж, а не условия договоров страхования.
Этот материал опубликован на платформе бизнес-сообщества Forbes Экспертиза
За последние три года отечественный страховой рынок стал, наверное, одним из рекордсменов в Европе по числу основополагающих регуляторных новаций, кардинально меняющих правила игры в сегменте страхования жизни. Среди неполного списка последних документов можно назвать Федеральный закон «О потребительском кредите (займе)», ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», указания Банка России № 5055-У, № 3793-У, № 5192-У и ряд других.
В дополнение к указанным инструкциям и законодательным актам страховщики должны проводить тестирование финансовой грамотности страхователей-физических лиц. Предлагается ввести запрет на заключение договоров страхования жизни с участием страхователя в доходе страховщика с лицами, не обладающими соответствующей квалификацией. Иными словами, если ты не являешься квалифицированным по стандартам ЦБ инвестором, то не имеешь права купить полис ИСЖ. А это нарушает требование п. 1 ст. 927 ГК РФ о публичности договора личного страхования.
Думаю, что выражу общее мнение юристов, работающих в страховом секторе, если скажу, что сегодня, к сожалению, прослеживается тревожная тенденция подмены законотворческого процесса с участием парламента регуляторной деятельностью, осуществляемой одним контролирующим органом. Причем регулятор, апеллируя к идеям защиты прав граждан, совмещает нормотворческие, исполнительные и надзорные функции. Права граждан, конечно, должны защищаться, однако такая защита не может строиться на шатких правовых конструкциях и вмешательстве государства в гражданско-правовые отношения.
Есть еще и методологический нюанс: регуляторные новеллы часто вводят в оборот новые термины, которые не соотносятся с используемыми гражданско-правовыми нормами и деловой практикой. Так, в среде законодателей и представителей регулятора прижился подход к страхованию жизни как к разновидности финансовых услуг, тогда как страхование в классическом понимании услугой не является. Попытки регламентировать отдельные действительно важные вопросы, например защиту прав страхователей-физических лиц, регуляторными методами без изменения Гражданского кодекса или создания специального законодательства приводят к появлению таких терминов, как, в частности, «получатели страховых услуг». Он включает в себя всех страхователей без разбора, даже юридических лиц.
Широко обсуждается в отраслевом сообществе идея универсализации подходов к регулированию различных секторов финансового рынка, при этом почему-то никто не говорит о получателях банковских услуг и не вводит указаниями регулятора обязательные требования к содержанию договора банковского счета или кредитного договора для клиентов-юридических лиц. А в страховании подобный подход применим: регулятор считает целесообразным напрямую регламентировать разделы договоров страхования. Другими примерами изобретенного регулятором термина являются словосочетания «страховой продукт с инвестиционной составляющей», «страхование жизни с инвестиционной компонентой». Они не проводят различия между отдельными видами страхования жизни.
Действительно, апофеозом регуляторных новаций в сегменте страхования жизни стал проект изменений в Указание № 5055-У. В нем содержится ряд требований регулятора (страховые и выкупные суммы, существенные обстоятельства, влияющие на степень риска и т. п.), которые могут устанавливаться только законом, а не подзаконными актами регулятора.
Как заявляли в СМИ представители страховой индустрии, введение новых требований регулятора потребует изменения практически 100% продуктовой линейки договоров по страхованию жизни и связанных с этим сегментом рынка процессов, модернизации IT-обеспечения. Продающим полисы банкам-партнерам понадобится менять процедуры, маркетинговые решения, проводить обучение персонала и переговоры со страховщиками о корректировке комиссионных вознаграждений и т. д. Иными словами, новации регулятора под флагом защиты потребителя, не закрепленные на законодательном уровне, ставят успешно развивающийся рынок страхования жизни в известное положение.
Вопрос стоит шире: не столько возникает излишняя нагрузка на страховщиков жизни, которая и так сегодня присутствует, сколько появляется новый виток регуляторного вмешательства в гражданско-правовые отношения. Позитивный аспект сложившейся сейчас на рынке ситуации состоит в том, что по поводу новелл все же идет диалог регулятора с представителями рынка. Однако чиновники не считают опасения страховщиков существенными. По мнению ЦБ, поскольку Банк России вправе определять в своих нормативных актах минимальные (стандартные) требования к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования — а выполнение установленных минимальных (стандартных) требований может быть обеспечено страховщиками за счет отражения соответствующих положений в договоре страхования, — никакого противоречия с Гражданским кодексом не усматривается. Однако ни один закон не дает ЦБ РФ права устанавливать обязательные условия договоров страхования — а именно это мы видим в проекте изменений в Указание №5055-У.
Кроме того, проект изменений в Указание вступает в противоречие с законопроектом об уточнении условий заключения отдельных видов договоров страхования. Этот законопроект распространяет требования о тестировании финансовой грамотности на потенциальных страхователях по отдельным видам договоров страхования жизни с участием страхователя в инвестиционном доходе страховщика. Очевидно, что в случае принятия этого законопроекта ЦБ будет должен привести свои нормативные акты в соответствие с новыми требованиями или выпустить новые указания для реализаций положений законопроекта. Несомненно, это не добавляет определенности и стабильности регулирования этого важного сегмента страхового рынка.
По мнению участников рынка, компромисс в текущей патовой ситуации может быть основан прежде всего на общем понимании фундаментального различия между страхованием жизни в том виде, в котором оно существует в российском правовом поле, и другими финансовыми инструментами. Различие это заключается в том, кто является собственником денежных средств, кто несет неблагоприятные последствия, кто подвержен инвестиционному риску. Понятно, что в рамках российского страхового законодательства инвестиционный риск всегда несет страховщик как собственник денежных средств.
Летом к регуляторным новациям на рынке страхования жизни подключился и Минфин: ведомство начало разработку концепции изменения в регулировании страхования жизни, в том числе идеи введения unit-linked, или «долевого страхования жизни» — это еще один термин, нигде не закрепленный в законодательстве, — и отделения этого вида от других видов страхования жизни. Очевидно, что подобные новеллы должны в первую очередь приниматься в виде законодательных, а не подзаконных актов, поскольку потребуют внесения изменений и в Гражданский кодекс, и в Закон «Об организации страхового дела в Российской Федерации», что, в свою очередь, потребует внесения новых изменений в соответствующие указания ЦБ РФ.
Ситуация с недобросовестными продажами полисов инвестиционного страхования жизни (ИСЖ) и накопительного страхования жизни (НСЖ) — так называемый «мисселинг», — требует вмешательства для защиты прав граждан. Правда, по данным самого регулятора, число жалоб на страховщиков жизни за 6 месяцев 2021 года составляет по всей России всего 1073 случая, или 0,1% от текущего портфеля страховщиков.
В деле защиты прав граждан, помимо законодательных — а не подзаконно-регуляторных — инициатив, основной фокус внимания властей должен быть направлен на предотвращение искажения самой сути страхования жизни, на установление правил и процедур заключения таких договоров страхования. То есть надо прежде всего регулировать каналы и практики продаж, а не условия договоров страхования.
