Субсидиарная ответственность по долгам — тема обширная и актуальная в связи с нарастающей волной банкротств, вызванной экономическими последствиями пандемии.  Обычно такую форму ответственности связывают с руководителем и непосредственными владельцами терпящей бедствие организации. Но есть еще и так называемые иные лица. 

Отдельная формулировка о возможности привлечения к субсидиарной ответственности иных лиц, перечень которых не ограничен, появилась в законе о банкротстве в 2017 году. Но практика ее применения складывается только сейчас, так как определение такой ответственности является заключительным этапом процедуры банкротства. Кого кредиторы могут привлечь к уплате долгов, помимо юридического лица, — должника в деле о его банкротстве? Как показывает судебная практика, это могут быть и супруг/супруга владельца, их родители, братья-сестры, дети, а в случае ухода из жизни должника — его наследники. Однако этим список явно не исчерпывается. 

Еще 20 лет назад владельцы бизнеса могли спокойно переписать компанию с долговой нагрузкой на родственников или сторонних лиц и обанкротить ее, а затем зарегистрировать новую и начать все с чистого листа. Кредитовавшие их банки и частные инвесторы просто разводили руками или искали другие, неправовые формы воздействия на должников. Сегодня такие трюки не проходят.

Внесенные в закон о банкротстве изменения позволили возложить ответственность за доведение бизнеса до банкротства на членов совета директоров и правления, а также на широкий круг лиц. Этот открытый список обозначен в законе как «иные лица». К ответственности могут быть привлечены и выгодоприобретатели от конкретных сделок, то есть те лица, которые не были причастны к принятию решений и не осведомлены о них, но получили прибыль от совершения должником сделок, причинивших в итоге ущерб кредиторам, либо даже просто участвовали в таких сделках в качестве одного из звеньев цепочки. Точное определение ответственных лиц возложено на судей. 

Почему законодатели не составили конкретный перечень, а оставили все на усмотрение суда? Дело в том, что существует огромное множество форм владения и выгодоприобретения как юридическими, так и физическими лицами. Жесткий перечень не способен охватить все вероятные случаи, и при его указании в законе он фактически являлся бы ориентиром для любителей создавать схемы, как обойти законодательные ограничения (поскольку у нас действует принцип «что не запрещено, то разрешено»). После каждого выявленного случая в закон пришлось бы вносить изменения, что не позволяло бы ему эффективно работать, получался бы замкнутый круг.  Поэтому в законе закреплены лишь общие критерии привлечения «иных лиц» к субсидиарной ответственности. 

Но такие широкие рамки порождают и возможность неоднозначного толкования правовых норм. Так, ранее суды в основном прекращали производство по спорам о субсидиарной ответственности  после смерти привлекаемых к ней лиц. Практика резко изменилась после получивших широкое освещение в прессе судебных актов Верховного суда РФ за декабрь 2019 года. Сейчас вместе с активами к наследникам переходят и долги. В нашем портфеле сейчас есть несколько дел, в рамках которых с начала 2020 года суды привлекают к субсидиарной ответственности наследников владельцев и руководителей обанкротившихся предприятий. Однако закон оговаривает, что ответственность наследников не может превышать стоимости переданного им по наследству имущества. Также важной особенностью таких процессов является то, что наследники не обладают всей полнотой информации и не могут отвечать на обвинения (возможно, необоснованные) в адрес предыдущих собственников. Поэтому на них не распространяется в полной мере презумпция виновности контролирующих лиц в делах о банкротстве, а суды обязаны оказывать им содействие в сборе доказательств и информации для обеспечения принципа равноправия и состязательности в судебном разбирательстве.

Как я уже упомянул выше, к субсидиарной ответственности по долгам также могут привлекаться дети. Подчас родители переписывают имущество и бизнес на своих детей. Это может быть сделано с целью сокрытия активов или просто потому, что принято оформлять имущество на наследников. В любом случае несовершеннолетние дети, которые никогда в жизни не совершили ни одной сделки, могут быть обвинены судом в причинении ущерба и, как это ни грустно, привлечены к субсидиарной ответственности. Конечно, они получают имущество через законного представителя и реализуют ответственность также через законного представителя. Тем не менее у наследника появится «пятно» в биографии задолго до того, как он обретет дееспособность и право ставить собственную подпись на каком-либо договоре.

Очевидно, что неопределенный круг ответственных лиц и несформированная пока судебная практика открывают безграничные возможности для судебной системы, что приводит иногда к излишне жестким подходам, в других ситуациях — к излишне мягким. Крайностей, к сожалению, избежать пока не удается, но через какое-то время судебная система найдет баланс между интересами должников и кредиторов. Большая роль будет принадлежать Верховному суду, который рассматривает и обобщает практику. Хотя в России не прецедентное право, влияние прецедентов постоянно возрастает. Суды уже сейчас имеют право ссылаться при вынесении решений на постановления Верховного суда по аналогичным делам, и это положительно влияет на формирование единообразной практики по делам о банкротстве, особенно по таким сложным спорам, как привлечение к субсидиарной ответственности.