Начинать технологическую компанию с нуля непросто, будь это Россия или США. На основе собственного пятилетнего опыта предпринимательства в обеих странах могу сказать, что у основателя бизнеса должен быть необходимый набор качеств: желание много работать, упорство, умение рассказывать свою историю клиентам и инвесторам, выстраивать отношения с со-основателями и формировать команду, изобретательность и оптимизм.

Даже когда все необходимые слагаемые присутствуют, стартап остается очень хрупкой конструкцией еще долгое время после старта. Выживание и успех бизнеса во многом зависят от психологического здоровья основателей. Венчурные инвесторы беспокоятся, что коронавирус может негативно повлиять на здоровье. Действительно, согласно известному научному исследованию 49% основателей стартапов имели по крайней мере одно психологическое отклонение (“lifetime mental health condition”), чаще всего это депрессия (30%) и синдром дефицита внимания (29%).

Одно большое отличие российского рынка от американского  —  это базовое отношение к стартапу со сторону его окружения (клиентов, работников, партнеров, поставщиков, конкурентов / других стартапов медиа и даже инвесторов). Я наблюдал это на личном опыте и нашел подтверждение этому факту среди знакомых предпринимателей.

В России многие спешат бросить в тебя камень, поднять на смех, заботливо указать на смертельные риски и бессмысленность твоей работы. Даже если ты прошел период до запуска, после сталкиваешься с повсеместным скептицизмом: это не сработает, экономика не сойдется, невозможно масштабировать и далее по списку. Наиболее стойкие основатели успешно проходят испытания и находят свой рынок, но атмосфера для большинства основателей мягко говоря не комфортная.

В Америке всё те же фундаментальные сложности построения бизнеса с нуля, но отношение к стартапу более благосклонное. Клиенты не устают хвалить за новый продукт и прощать мелкие ошибки. Партнеры готовы сотрудничать, а работники в целом мотивированы на создание новой крутой штуки, которая перевернет рынок. Инвесторы такие же придирчивые, но не ставят под сомнение мотивацию основателей и готовы поверить в большую идею.

В чем же причины такого разного отношения к стартаперу и его стартапу?

В поисках ответа на этот вопрос мне помогла книга американского психолога Марка Уолинна “Это началось не с тебя”. В ней автор выдвигает теорию наследования семейных травм и исследует влияние травм на характер и поведение следующего поколения. Если суммировать, то люди неосознанно принимают многие решения, руководствуясь не только собственным травмирующим опытом (что 100 лет назад исследовали З. Фрейд и К. Юнг), но и опытом предыдущих по меньшей мере трех поколений. По мнению Уолинна, недавние открытия в молекулярной биологии, эпигенетике и психологии поддерживают данный вывод.

Получается, что на поведение сегодняшних россиян среднего возраста (скажем от 25–40 лет) влияют их предки, жившие в советский период и в 1990-е. Но подавляющее большинство наших родителей к 1990-х пережили очень жестокий кризис — финансовый, мировоззренческий и бытовой — который был связан с крутыми изменениями в обществе и государстве.

Очевидно, что это нанесло травму всей стране. У нас много людей не любит перемены, не верит в возможность изменить мир к лучшему, предпочитает деньги сегодня, а не в будущем, в целом цинично смотрит на мир. Что касается отношений к стартапам — это скептицизм по отношению к новым идеям и бизнес-моделями, если старые и так (хоть как-то) работают.

В США после Великой депрессии начала в 1920–30х масштабных кризисов сравнимых распадом СССР не было, поэтому нынешнее поколения Y (миллениалы) и Z в большинстве своем не унаследовали сильных травм. Даже их инвесторы, которые в среднем принадлежат предыдущему поколению, выросли в период роста. В итоге, в США склонны видеть позитив, верить в большие идеи и доверять людям. Я не хотел бы преувеличивать различия между людьми, но в среднем это похоже на правду.

Что касается наших предпринимателей, то, следуя логике Уолинна, большинству из них приходится тяжело работать над преодолением наследственных травм, учиться заново оптимизму и уверенности в себе в неопределенной ситуации. Я не утверждаю, что это верно для всех, но это должно быть верно для большого процента предпринимателей, которые выросли в России 1980–90х. Кроме того, предпринимателям также приходится бороться с негативом, исходящим от окружения.

Возможно, это одна из причин, почему российские предприниматели хотят и пытаются запускать бизнесы на международном рынке. Помимо размера рынка и количества адекватных инвесторов, важным мотивом может быть поиск более позитивной атмосферы, в которой можно быстрее расстаться с травмами прошлого.